Неточные совпадения
Слова Туробоева укрепляли подозрения Клима: несомненно, человек этот обозлен чем-то и, скрывая злость под насмешливой небрежностью тона, говорит лишь для того, чтоб дразнить
собеседника.
Пивший молодой человек почти совсем не говорил ни
слова, а
собеседников около него усаживалось все больше и больше; он только всех слушал, беспрерывно ухмылялся с слюнявым хихиканьем и, от времени до времени, но всегда неожиданно, производил какой-то звук, вроде «тюр-люр-лю!», причем как-то очень карикатурно подносил палец к своему носу.
Это говорил Алемпиев
собеседник. При этих
словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с
словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к старику. Я не помню, чтобы со мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
В этом же роде несколько нравоучительных и напутственных
слов произнесено было и другими двумя
собеседниками из гостей Настасьи Филипповны, рассудившими пройти несколько пешком.
Последние
слова были сказаны тем шуточным тоном, который у мало-мальски благовоспитанного
собеседника должен вызвать, по малой мере, разуверяющий простосердечный смех.
Если кто-нибудь с ним заговаривает, а это случается лишь в тех случаях, когда желают потешиться над его простодушием, лицо его принимает радостно-благодарное выражение, участие же в разговоре ограничивается тем, что он повторяет последние
слова своего
собеседника.
Он удалился скорым шагом по направлению к своему вагону, но
слова его остались при мне и заставили меня задуматься. За минуту перед тем я готов был похвастаться, что ловко отделался от назойливого
собеседника, но теперь эта ловкость почему-то представилась мне уже сомнительною. А ну, как вместо ловкости-то я собственными руками устроил себе западню? — смутно мелькало у меня в голове.
Gnadige Frau не совсем уразумела смысл последних
слов отца Василия и отнесла это не к своей непонятливости, а к тому, что
собеседник ее был немного подшофэ.
В тоне его речи отзывалось что-то догматическое, так, как бы он говорил своим
собеседникам: «Слушайте, не пророните ни одного
слова».
У батюшки даже в глазах зарябило: до того пристально он смотрел на Иудушку. Поэтому, и чувствуя, что светские приличия требуют, чтобы
собеседник хоть от времени до времени вставлял
слово в общий разговор, он покачал головой и произнес...
«Одним
словом, — так заканчивалась заметка, — если оставить в стороне некоторые щекотливые вопросы, вызывающие (быть может, и справедливое) осуждение, м-р Гомперс оказался не только превосходным оратором и тонким политиком, но и очень приятным
собеседником, которому нельзя отказать в искреннем пафосе и возвышенном образе мыслей.
Они обращаются с его учением так, как большею частью, поправляя
слова своего
собеседника, говорят самоуверенные люди с тем, кого они считают много ниже себя: «Да, вы собственно хотите сказать то-то и то-то».
Навалившись грудью на стол, воткнув глаз в лицо
собеседника, он тихонько, кипящими
словами шептал...
Чтобы довершить характеристику этого страшного существа, я приведу его собственные
слова, которые он не один раз говаривал в кругу пирующих
собеседников: «Не люблю палок и кнутьев, что в них?
Во все время, как они переезжали реку, старик не переставал подтрунивать над молодым парнем. Тот хоть бы
слово. Не знаю, стало ли жаль Глебу своего сына или так, попросту, прискучило ему метать насмешки на безответного
собеседника, но под конец и он замолк.
Фома глуповато улыбался и растерянно смотрел на усатого человека —
собеседника Ухтищева. Тот важным жестом разглаживал усы свои, и из-под них лились на Фому тяжелые, жирные, противные
слова...
— Неужели же лучше так жениться, как в старину, когда жених и невеста и не видали даже друг друга? — продолжала она, по привычке многих дам отвечая не на
слова своего
собеседника, а на те
слова, которые она думала, что он скажет.
На эти
слова Янсутского
собеседники его ничего не возразили, и только у обоих на лицах как бы написано было; «Мошенник ты, мошенник этакой, еще о честности и добросовестности говоришь; мало барышей попадает в твою ненасытную лапу, вот ты и отворачиваешь рыло от этих дел!»
Отчего уходящий приятель хохочет, выйдя за дверь, тут же дает самому себе
слово никогда не приходить к этому чудаку, хотя этот чудак, в сущности, и превосходнейший малый, и в то же время никак не может отказать своему воображению в маленькой прихоти: сравнить, хоть отдаленным образом, физиономию своего недавнего
собеседника во все время свидания с видом того несчастного котеночка, которого измяли, застращали и всячески обидели дети, вероломно захватив его в плен, сконфузили в прах, который забился наконец от них под стул, в темноту, и там целый час на досуге принужден ощетиниваться, отфыркиваться и мыть свое обиженное рыльце обеими лапами и долго еще после того враждебно взирать на природу и жизнь и даже на подачку с господского обеда, припасенную для него сострадательною ключницею?
Все себе дали
слово: на другой же день явиться к графу для засвидетельствования глубочайшего почтения, и только четыре лица не разделяли общего чувства; это были: Задор-Мановский, который, любя управлять чужими мнениями, не любил их принимать от других; Анна Павловна, не замечавшая и не видевшая ничего, что происходило вокруг нее; потом Эльчанинов, которого в это время занимала какая-то мысль, — и, наконец, вдова, любовавшаяся в молчании задумчивым лицом своего
собеседника.
«
Собеседник любителей российского
слова» был прямым преемником и продолжателем «С.
Но это несправедливо: «Счастливое семейство» напечатано, по
словам Львова же, в 1782 году, когда еще «
Собеседник» не издавался, а «Видение Мурзы» явилось в 56-й части «Новых ежемесячных сочинений», в 1790 году.
Вот что, например, говорит о «
Собеседнике» какой-то г. А. Г. в письме своем, напечатанном в 14-й книжке (ст. VI): «Книга ваша есть зеркало, где порочные видят свои пороки, а добродетельные находят утешение, усматривая, что хотя на
словах получают возмездие за свои дела; книга ваша есть прут, которым развращение наказывается и очищаются нравы; книга ваша есть изображение благоденствия нынешнего века и процветания наук.
Кроме того, по сходству в слоге и мыслях с другими произведениями княгини Дашковой, несомненно ей принадлежащими (57), можно предположить, что ею же написаны в «
Собеседнике»: «Послание к
слову так», «Сокращение катехизиса честного человека», «О истинном благополучии», «Искреннее сожаление об участи издателей «
Собеседника», «Вечеринка», «Путешествующие», «Картины моей родни», «Нечто из английского «Зрителя»«.
«
Собеседник любителей российского
слова» должен занять видное место в истории русской литературы и в особенности журналистики.
Против этого тщеславия внешними отличиями «
Собеседник» тоже бросил мимоходом несколько
слов, показывая, как они ничтожны и как часто бывают незаслуженны.
Об этом много говорится в «
Собеседнике» и в статье «О воспитании» и в других, например в «Письме некоторой женщины», при котором есть даже примечание издателей, подсмеивающееся не над безнравственностью его, а над тем, что в нем много французских
слов.
Хотя, собственно, разбор «Записок о русской истории» мало относится к самому журналу, но я скажу несколько
слов об их характере, так как в этом сочинении отразились воззрения императрицы Екатерины, принимавшей столь близкое участие в издании «
Собеседника».
«
Собеседник любителей российского
слова, содержащий разные сочинения в стихах и прозе некоторых российских писателей» начался в 1783 году «по желанию Академии наук директора, ее сиятельства Е. Р.
(5) Из «Вестника», кроме семи стихотворений Державина, перепечатаны в «
Собеседнике» многие эпиграммы, сатиры Капниста, несколько стихотворений Княжнина и статья «О правописании
слова «драма»«.
«
Собеседник», как и «Вестник», защищал русский язык от вторжения ненужных иностранных
слов, отличался любовию к историческим изысканиям, пытался рисовать современные нравы, представлять в легкой форме дельные научные истины; наконец, в нем, как и в «Вестнике», находим мы совершенное отсутствие стихотворных шарад и загадок, которыми наполнялись тогда все журналы, особенно новиковские.
В конце первой книжки напечатано уведомление издателей, чтобы все, кому угодно, присылали в редакцию критики на статьи «
Собеседника»: «ибо желание княгини Дашковой есть, чтобы российское
слово вычищалось, процветало и сколько возможно служило к удовольствию и пользе всей публики, а критика, без сомнения, есть одно из наилучших средств к достижению сей цели».
В последней книжке его помещена статья с следующим заглавием: «Исторические, философические, политические и критические рассуждения о причинах возвышения и упадка книги, во всех концах Российской империи славившейся и по столичным, губернским, областным и уездным городам той империи до сего дня читаемой, но не столько, как прежде, покупаемой, а именно «
Собеседника любителей российского
слова».
Здесь будет списано отчасти и оглавление «
Собеседника», и представлен счет страниц его, и показаны опечатки, и высказаны «требовавшие обширной эрудиции» соображения о том, кого скрывала такая-то подпись из начальных букв и кому могло бы принадлежать такое-то четверостишие без подписи, —
словом, все то, что так постоянно оставалось неразрезанным в наших журналах последних годов.
Из этого коротенького обзора журналов, предшествовавших «
Собеседнику», и из нескольких
слов об отношении его к «С.
В той же книжке «
Собеседника» помещено письмо, представляющее набор каких-то
слов без смысла, в виде пародии на сочинения Любослова.
И он принялся скандалить, как скандалил после выпивки всю свою жизнь, во всех городах и во всех ресторанах. Сначала он обозвал скверными
словами хозяина, потом своих
собеседников, пытавшихся его образумить, и наконец обрушился на всю глазевшую на него публику.
Он гулял по саду до самого вечера, заводя знакомства и ведя странные разговоры, в которых каждый из
собеседников слышал только ответы на свои безумные мысли, выражавшиеся нелепо-таинственными
словами.
Когда ты хочешь передать твоему
собеседнику в разговоре какую-нибудь истину, то самое главное при этом — не раздражаться и не сказать ни одного недоброго или обидного
слова.
Бывало,
слово вымолвит — и дивятся
собеседники его знаниям и мудрости, и пойдет по людям сказанное
слово, а с ним и слава о нем, как о надежде древлего благочестия, а теперь — даже тестевы токари да красильщики над ним насмехаются.
— Не приходится!.. Эко ты
слово молвил, — с досадной усмешкой сказал Смолокуров. — По всей Волге, по всей, можно сказать, России всякому известно, что рыбному делу ты здесь голова. На всех пошлюсь, — прибавил он, обводя глазами
собеседников. — Соврать не дадут.
Христя отвечала совсем иначе: в голосе ее звучала тревога, но речь ее шла с полным самообладанием и уверенностию, которые делали всякое ее
слово отчетливым, несмотря на то, что она произносила их гораздо тише. Начав вслушиваться, я хорошо разобрал, что она уверяла своего
собеседника, будто не имеет ни на кого ни в чем никакой претензии; что она довольна всеми и сама собой, потому что поступила так, как ей должно было поступить.
— Ну да, конечно, — уже радостно бросал ей её
собеседник. — Ну да, если только вы доверитесь мне и абсолютно точно будете исполнять каждое мое
слово.
— Боже мой! Не только волосы, самую голову свою охотно дам я отрезать, если бы это принесло пользу моим обеим родинам, — прошептала так тихо Милица, что
собеседник её едва смог расслышат последние
слова.
Хотя это непрошеное признание чрезвычайно удивило меня, я не противоречил, как, видимо, хотелось того моему
собеседнику, но ожидал от него самого опровержения своих
слов, как это всегда бывает в подобных случаях.
— «Какое бы мнение ни высказывалось, — сообщает Григорович, — и чем авторитетнее казался Толстому
собеседник, тем настойчивее подзадоривало его высказать противоположное и начать резаться на
словах.
Собеседники, смущенные этой ссорой, которой важные последствия были неисчислимы, последовали за ним. В ушах их долго еще гремели
слова: «Я или он должен погибнуть» —
слова, произнесенные беснующимся Бироном, когда они с ним прощались.
Обгорелый шест, которого концы опирались на двух камнях, держал медный котелок с водою; один из этих камней обставлен был сковородою с остатками изжаренной с луком жирной почки, облупленным подносом с изукрашенным золотыми цветами карафином [Карафин — графин.], с двумя серебряными чарами, расписанными чернью, работы устюжской, и узорочною серебряною братиною [Братина — сосуд для вина и пива.] с кровлею, вероятно, жалованною царями кому-нибудь из родителей
собеседников при милостивом
слове.
При этих
словах Пропалый вынул из-за рукавника серебряную опояску с крупными алмазами, которую он еще ранее отнял у одного рыцаря при нападении на его замок, показал ее своему
собеседнику и спрятал снова.
Японский генерал по длинной бороде Святополк-Мирского принял его, видимо, за «большого капитана», пригласил его к себе и стал расспрашивать, начав, по восточному обыкновению издалека, стараясь сказать побольше
слов и поменьше дела, но при этом выпытать у
собеседника всё, что ему надо.